«Понаехали тут», — скажет кто-то с пренебрежением, а другой поможет и поддержит, как учит нас Господь.
«Поезд Москва-Владивосток прибывает на второй путь», — предупреждает звучный голос диктора. Люди в спешке устремляются к выходу.
Вокзал Тюмени, как огромный улей: смешение звуков образует несмолкающий гул, и всё находится в движении. Я никуда не спешу — до отправления моего поезда целых три часа. Сижу у огромного окна и наблюдаю за кипучей жизнью вокзала-улья.
«Пожалуйста, посмотрите за моей сумкой», — просит молодой человек и сразу, не дожидаясь моего согласия, ставит сумку у моих ног и убегает. Я немного нервничаю: непростые нынче времена… Вскоре он возвращается, благодарит, взваливает огромную сумку на плечи и растворяется в людском потоке, стремящемся к выходу на платформу. В зале ожидания стало тише и свободней.
Мне никогда не бывает скучно, всегда есть о чём подумать и поразмышлять. Можно побеседовать с людьми. Ожидание при этом вовсе не утомительно, тем более что время не стоит на месте: огромные часы с движущимися чёрными стрелками — прямое свидетельство этому.
Внезапно пошёл снег, точнее, повалил огромными хлопьями. Это было большой неожиданностью в конце сентября, и люди явно не были готовы к такому погодному сюрпризу. Из только что прибывшего поезда выходят пассажиры, многие в лёгкой одежде, некоторые в шортах и шлёпанцах. «Наверное, из Анапы», — думаю я.
Я невольно обращаю внимание на молодого узбека: он очень взволнован и что-то сбивчиво объясняет дежурной по вокзалу. Ему явно не хватает знания русского языка. По всей видимости, он попал в беду. Женщина участлива, терпелива и добра — это очевидно. Она не просто выполняет обязанности дежурной, она относится к парню, как к родному. Взяв его телефон, с кем-то договаривается. Я смотрю на них и, вспоминая известное выражение «Красота спасёт мир», не соглашаюсь: мир спасут доброта и любовь.
Дежурная указывает парню на свободное место возле меня и уходит. Мы знакомимся, юноша рассказывает о своей беде. Он очень плохо говорит по-русски, мне его по-матерински жаль, но я рада, что проблема его решена. Из кафетерия доносится аппетитный запах, и я тактично предлагаю собеседнику деньги, чтобы он купил себе еды. Он отказывается, говоря, что брат сейчас пришлёт ему деньги на всё. Я угощаю его финиками, изюмом, орешками. Он уже успокоился, и я радуюсь этому.
Неожиданно воспоминание из моего далёкого прошлого, как волной, накрывает меня, и я рассказываю юноше замечательный случай из моей жизни, который произошёл в его родной стране — Узбекистане. Мне очень хотелось, чтобы парнишка не чувствовал себя одиноким, потерянным и никому не нужным в нашей России.
О, это было так давно! Я была тогда такой же юной, как мой собеседник. Я ехала из дома в город, где училась, с пересадкой в городе Гулистане.
Очень долго я стояла за билетом на автовокзале. Незнакомый молодой человек не давал мне покоя, приставал со своими ухаживаниями. Я была очень уставшая, взволнованная и обеспокоенная происходящим. Вдруг, после долгих часов ожидания, объявили, что мой рейс перенесли на утро. В то время такое было не редкостью: стоял сентябрь, хлопковая страда была в разгаре, всё было подчинено этой хлопковой кампании, и транспорт тоже. Рабочие, студенты и учащиеся отправлялись на хлопковые поля.
Молодой человек становился всё наглее, а мне казалось, что я абсолютно беззащитна. Окружающие сочувственно смотрели, но никто не вступался и не вмешивался. Я была в отчаянии.
«Дочка, поехали со мной, — пожилая женщина-узбечка смотрит на меня своими добрыми карими глазами и продолжает, — тут недалеко. В кишлаке живёт моя дочь, мы переночуем у неё, а утром приедем сюда». Я радостно закивала головой, и вот, мы уже бежим к маленькому запылённому автобусу, на котором написано: «Гулистан-Комсомольск».
На улице смеркалось, начался дождик, а я, девятнадцатилетняя девушка, еду с незнакомой мне женщиной в абсолютно незнакомый кишлак с абсолютно несоответствующим названием Комсомольск к абсолютно незнакомым мне людям. Хотя какая разница! Я чувствовала себя счастливой, разместившись на дерматиновом сидении рядом с доброй тётей и вдыхая непередаваемый запах мокрого асфальта. На сердце было тепло и спокойно.
Помню, я даже прослезилась, рассказывая парню-узбеку о радушии и гостеприимстве его народа.
Дом был очень бедный, саманный. Комната была устлана яркими стёгаными одеялами, в углу стоял большой сундук, украшенный самодельной чеканкой, а поверх сундука лежала кипа одеял. В середине комнаты — низкий стол, на нём — тандырные лепёшки, изюм, орехи, финики, айва и чай.
Какое блаженство омыться тёплой водой, вкусить еду, вытянуть усталые ноги и мирно беседовать с людьми, которые так неожиданно, так нечаянно стали моими ближними!
С тех пор прошло очень много времени, ведь это было в сентябре 1976 года. Но каждый раз, когда я ем тандырные лепёшки или покупаю на базаре айву, их вкус и аромат напоминают мне о добрых людях, о маленьком бедном домике, ставшем для меня тихим убежищем. Моё сердце наполняется благодарностью Богу, Который тогда был неведом мне, но являл Себя через заботливых людей. Кто знает, что было бы со мной, неискушённой и неопытной девушкой, если бы не доброта простой узбекской женщины. «Дочка», — так она обращалась ко мне. И отнеслась она ко мне так, как если бы я действительно была её дочерью.
Золотые люди живут по золотому правилу: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Евангелие от Матфея 7:12).
Золотые люди много о себе не думают, они думают о благе других и заботятся о нуждах других. Они даже не знают о том сиянии, которое исходит от них, ведь для них естественно дарить свой свет и тепло. Золотые люди тоже умирают, но вот что удивительно: их на земле давно нет, а свет их ещё долго сияет.
Ольга Гопп
Газета «Сокрытое Сокровище» ноябрь 2023 г.
