Яков Петрович Полонский родился в Рязани, в семье чиновника. Учился в рязанской гимназии, окончил юридический факультет Московского университета.
В 1844 г. вышла в свет первая книжка его стихотворений. «Гаммы». Стихи Полонского заметил Гоголь.
Полонский смолоду был беден, перебивался частными уроками. В 1844 г. он уехал из Москвы в Одессу, затем пять лет прожил в Тифлисе, служа в канцелярии наместника и занимая пост помощника редактора официальной газеты «Закавказский вестник».
В Грузии Полонский сблизился с грузинскими, армянскими и азербайджанскими поэтами, изучал нравы и историю Кавказа. Там он создал много превосходных стихотворений, отличающихся точностью местного колорита, насыщенных фольклорными мотивами. Эти стихотворения были объединены в сборник «Сазандар», вышедший в 1849 г. в Тифлисе.
С 1858 г. Полонский жил в Петербурге, был редактором журнала «Русское слово», через два года получил должность секретаря комитета иностранной цензуры, где служил до конца своих дней.
В общественно-литературной борьбе 1860-х Полонский не принимал участия на стороне какого-нибудь из лагерей. Он защищал поэзию «любви», противопоставляя ее поэзии «ненависти», хотя и признавал невозможность любви «без боли» и жизни вне проблем современности. В эти годы его поэзия подвергалась резкой критике со стороны радикальных демократов. И. Тургенев и Н. Страхов защищали от нападок самобытный талант Полонского, подчеркивая его «поклонение всему прекрасному и высокому, служение истине, добру и красоте, любовь к свободе и ненависть к насилию».
Умер Полонский в 1898 году в Петербурге, похоронен в Рязани.
Подготовила Ю. Коровина
Агарь
«Завистью гонима, я бегу стыда –
И никто не сыщет моего следа.
Кущи господина! сени госпожи!
Вертоград зелёный! столб родной межи!
Поле, где доила я весёлых коз!
Ложе, где так много пролила я слёз!
И очаг домашний, и святой алтарь –
Всё прости навеки!» – говорит Агарь.
И её в пустыню дух вражды влечёт,
И пустыня словно всё за ней идёт,
Всё вперёд заходит, и со всех сторон
Ей грозит и душит, как тяжёлый сон.
Серые каменья, лава и песок
Под лучами солнца жгут подошвы ног;
Пальм высоких листья сухо шелестят;
Тени без прохлады по лицу скользят;
И в лицо ей ветер дышит горячо;
И кувшин ей давит смуглое плечо.
Сердце замирает, ноги устают,
Слёзы высыхают и опять текут…
Чу! вдали журчанье ключевой воды,
По краям оврага свежие следы.
Знать, недаром пастырь здесь прогнал стада:
Вот – скамья и жёлоб, зелень и вода.
И, слагая ношу, села отдыхать
Бывшая рабыня, будущая мать.
И страшась пустыни, и боясь пути,
И не зная, где ей спутников найти,
Головой поникла с тайною мольбой.
Вдруг, как будто с ветром, сладостно живой
Голос не воздушный, но и не земной
Прозвучал в пустыне, говоря с душой.
И она очнулась… слушая, глядит,
Видит – ангел Божий на песке стоит.
Белая одежда, белое крыло,
Кроткое сиянье – строгое чело.
«Ты куда?» – спросил он. «Я иду в Кадис».
И сказал ей ангел: «С миром воротись». –
«Я бегу от Сарры, госпожи моей».
И сказал ей ангел: «Примирися с ней!..
И родишь ты сына, силу многих сил…
Наречеши имя ему Исмаил.
И рука Господня будет вечно с ним…
Населятся страны семенем твоим…»
И с отрадой в сердце начала вставать
Бывшая рабыня – будущая мать.
1855
В потерянном раю
Уже впервые дымной мглою
Подёрнут был Едемский сад,
Уже пожёлкнувшей листвою
Усеян синий был Евфрат,
Уж райская не пела птица –
Над ней орёл шумел крылом,
И тяжело рычала львица,
В пещеру загнанная львом.
И озирал злой дух с презреньем
Добычу смерти – пышный мир
И мыслил: смертным поколеньям
Отныне буду я кумир.
И вдруг он видит, в райской сени,
Уязвлена, омрачена,
Идёт, подобно скорбной тени,
Им соблазнённая жена.
Невольно прядью кос волнистых
Она слегка прикрыла грудь,
Уже для помыслов нечистых
Пролёг ей в душу знойный путь.
И, ей десницу простирая,
Встаёт злой дух, – он вновь готов,
Ей сладкой лестью слух лаская,
Петь о блаженстве грешных снов.
Но что уста его сковало?
Зачем он пятится назад?
Чем эта жертва испугала
Того, кому не страшен ад?
Он ждал слезы, улыбки рая,
Молений, робкого стыда…
И что ж в очах у ней? – такая
Непримиримая вражда,
Такая мощь души без страха,
Такая ненависть, какой
Не ждал он от земного праха
С его минутной красотой.
Грозы божественной сверканье –
Тех молний, что его с небес
Низвергли, – не без содроганья
В её очах увидел бес,
И в мглу сокрылся привиденьем,
Холодным облаком осел,
Змеёй в траву прополз с шипеньем,
В деревьях бурей прошумел.
Но сила праведного гнева
Земного рая не спасла,
И канула слеза у древа
Познания добра и зла…
1876
