Новые грани писателя с мрачным псевдонимом.
Когда я училась в старших классах, нам задали написать сочинение о любимом поэте Серебряного века. Моя же душа не лежала к творчеству ни одного из тех, о ком мы говорили на уроках литературы. Я взяла в библиотеке несколько сборников и так открыла для себя Сашу Чёрного. Его язвительные, но талантливые стихи зацепили меня тогда. Кроме сатиры, мне попалось стихотворение, написанное человеку, переживающему непростые времена. Тогда я увидела в Саше Чёрном безмерно заботливого и чуткого друга и поняла, что он не только сатирик. Вот конец того стихотворения:
Будь женой или мужем, сестрой или братом,
Акушеркой, художником, нянькой, врачом,
Отдавай — и, дрожа, не тянись за возвратом:
Все сердца открываются этим ключом.
Есть ещё острова одиночества мысли —
Будь умён и не бойся на них отдыхать.
Там обрывы над тёмной водою нависли —
Можешь думать… и камешки в воду бросать…
А вопросы… Вопросы не знают ответа —
Налетят, разожгут и умчатся, как корь.
Соломон нам оставил два мудрых совета:
Убегай от тоски и с глупцами не спорь.
В октябре 2025 года исполняется 145 лет со дня рождения Саши Чёрного (Александра Михайловича Гликберга). Я решила побольше узнать о нём и, если получится, подготовить материал в рубрику «Классики о вечном». Услужливый интернет сразу выдал, что верующим Саша Чёрный не был, хотя в возрасте 10 лет был крещён ради поступления в гимназию. Отношения с родителями-евреями у мальчика не сложились, и в возрасте 15 лет он ушёл из дома. На его пути встречались добрые люди, и в итоге статский советник Константин Роше принял Сашу в свой дом, заменив ему отца. Роше был добрым и глубоко верующим человеком. Не потому ли в творчестве писателя я нашла немало свидетельств того, что он много размышлял о горнем. В его произведениях часто встречаются христианские мотивы.
Чёрный был большим любителем детей, но своих детей у них с женой не было. С подачи Чуковского Саша стал писать для юных читателей и преуспел в этом. Среди произведений для самых маленьких мы находим так называемые «Библейские сказки». Писатель берёт за основу библейский сюжет, но привносит много своего. Например, в сказке о Данииле в львином рве герой Чёрного понимает язык зверей и играет с львятами. В сказке о пророке Елисее злую медведицу, растерзавшую непочтительных детей, Чёрный превращает в добрую. В сказке об Ионе пророк направляется к внучке в Фарсис. Героями всех библейских сказок Саша непременно делает детей или животных. Так что произведения Чёрного нельзя назвать пересказом библейских историй для детей, это именно сказки. Но лично меня очень трогает, что вдохновение для творчества Саша черпает в Библии. Интересно, что и библейская мораль часто сохраняется. Например, в истории Ионы случай с высохшим растением Саша меняет на сюжет о ястребёнке, но почитайте, какую мысль он проводит:
«Тою же дорогой вернулся из Ниневии Иона. Спускался к морю скалистой тропой на ночлег и сердито ворчал. Усмирил! Уж они его попомнят: гремел, как лев в пустыне, струпьями проказы грозил источить всё живое, иссушающий ветер звал на их сады и источники, гром — на их кровли, мор — на их скот, саранчу на их поля… Покаялись. Только бичом страха и можно их к Господу пригнать. Надолго ли? И зачем? На что Ему такие — только сердце об них иступишь, на верёвке к добру притащишь, а там, гляди, верёвку перегрызут — и опять начинай сначала.
Шёл Иона, угрюмо смотрел на свои пыльные ноги, — трудно ему было понять своих злых братьев, и не радовал его тяжёлый подвиг, который выполнил он по Божьему слову… А вечерняя тишина и морская свежесть и двурогая луна над головой делали своё: замедлял шаги Иона, смотрел и не мог насмотреться и утешался, что вот он снова один и никуда ему идти больше не надо.
И вдруг за выступом скалы остановился: лежит на земле ястребёнок, из гнезда выпал, пищит, клюв разевает и слабые крылья топорщит. Улыбнулся Иона, взял птенца на ладонь, поднял к глазам: цел! Полез вверх по шатким камням, по писку нашёл гнездо, уложил ястребёнка среди двух таких же писклявых и, довольный, той же дорогой спустился к подножию. Расстелил плащ под скалой, вытянул усталые ноги и уснул.
И опять посетил его во сне Господь:
— Ну что, Иона, сетуешь?
— Сетую, Господи, прости уж…
— А ты бы, Иона, не пощадил?
— Не пощадил бы, Господи!.. Уж Ты который раз их пугаешь. Покаются, — а потом ещё пуще грешат.
— Вот ты какой строгий. Что ж ты ястребёнка-то пожалел? Разве он добрый? Подрастёт, — станет других птиц бить, кровь проливать. А, Иона?
Обиделся Иона: «Да ведь Ты же его Cам создал, Господи!»
Но разве кто из праведников Господа переспорил?
— Создал… Щедрой рукой чего не создашь… А подумал ли ты, что в Ниневии сто двадцать тысяч живых душ? Не все же псы. Из ястребёнка — только ястреб и вырастет, а человек — то змей, то голубь, — как повернуть. Авось уймутся… И дети там растут, — как же им без матерей и отцов подняться? Истребить легко, да тогда и создавать не стоило.
— Что ж, может, и не стоило, — печально вздохнул Иона.
— Ну, это уж не твоего ума дело. Это Мне знать, а не тебе. А ты, Иона, не сетуй, а люби. Так ли?
— Так, Господи…»
А в Библии так: «И вышел Иона из города, и сел с восточной стороны у города, и сделал себе там кущу, и сел под нею в тени, чтобы увидеть, что будет с городом. И произрастил Господь Бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головою его была тень и чтобы избавить его от огорчения его; Иона весьма обрадовался этому растению. И устроил Бог так, что на другой день при появлении зари червь подточил растение, и оно засохло. Когда же взошло солнце, навёл Бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы, так что он изнемог, и просил себе смерти, и сказал: лучше мне умереть, нежели жить. И сказал Бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение? Он сказал: очень огорчился, даже до смерти. Тогда сказал Господь: ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало: Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?» (книга пророка Ионы 4:5–11).
Саша Чёрный словно боится разрешить себе поверить, словно заглушает проклёвывающийся росточек веры. Ему приходится отвлекаться от мыслей о Боге и напоминать себе, что это ложь. Вы видите душевную борьбу в следующих строках поэта?
Аскеты, слепцы ли, безбожники —
Мы ищем иных берегов,
Мы все фантазёры-художники
И верим в гармонию слов.
В них нежность тоски обаятельна,
В них первого творчества дрожь…
Но если отвлечься сознательно
И вспомнить, что всё это ложь,
Что наша действительность хилая —
Сырая, безглазая мгла,
Где мечется тупость бескрылая
В хаосе сторукого зла,
Что боги и яркие сказки
И миф воскресенья Христа —
Тончайшие, светлые краски,
Где прячется наша мечта, —
Тогда б мы увидели ясно,
Что дальше немыслимо жить…
Так будем же смело и страстно
Прекрасные сказки творить!
Саша, однажды ты точно узнаешь, что Иисус, Его смерть и воскресение — это не сказка. Рай Божий — это не выдумка. Это реальное место, где я очень надеюсь встретиться с тобой, добрый человек, творивший прекрасное…
Елизавета Черникова
