События в Гефсиманском саду завершились арестом Иисуса. Ученики в страхе бежали, а схватившие Христа поспешно повели Его к дворцу Анны, бывшего первосвященника. Иудейские правители хотели любой ценой добиться осуждения Иисуса, поэтому опасались, что менее опытный Каиафа, бывший в тот год первосвященником, не сумеет осуществить то, что они хотели совершить.
Официально осудить Христа должен был синедрион, а у Анны Его подвергли предварительному следствию. По римскому закону синедрион не имел права приводить в исполнение смертный приговор, его отправляли на утверждение римским властям. Вот почему Христа надо было обвинить в таких деяниях, которые показались бы римлянам преступлениями. Нужно было также подобрать обвинение, которое выглядело бы достаточно серьезным в глазах иудеев.
Священники хотели выдвинуть два обвинения. Если Иисуса обвинить в богохульстве, Его осудили бы иудеи; если Его обвинить в подстрекательстве к бунту, Его наверняка осудили бы римляне. Сначала Анна пытался доказать второе обвинение. Он начал расспрашивать Иисуса о Его учениках и учении, намереваясь представить Его римлянам как нарушителя мира и зачинщика мятежа для установления нового царства.
Христос, как в открытой книге, читал намерения священника и отверг его обвинения в тайном заговоре. Он не скрывал Своих целей и Своего учения. «Я говорил явно миру, — ответил Иисус, — Я учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего». Обратившись к тому, кто Его допрашивал, Иисус сказал: «Что спрашиваешь Меня?» Разве не посылали священники и правители своих соглядатаев, чтобы доносить о каждом Его слове? «Спроси слышавших, что Я говорил им, — ответил Иисус, — вот, они знают, что Я говорил».
Такой решительный ответ заставил Анну замолчать. Когда один из прислужников увидел это, он разгневался и ударил Иисуса по лицу, говоря: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» Христос спокойно отвечал: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» Он не вспылил и не стал угрожать обидчикам.
Оскорбления и издевательства заставляли Христа страдать. У Него было сильное искушение проявить Свою Божественную силу. В этих обстоятельствах Ему было очень трудно сохранять Свое единство с человечеством – участь, которую Он избрал Сам. Но Его любовь к Отцу и данное обещание понести на Себе грех помогли Ему безропотно сносить насмешки и грубое обращение тех, кого Он пришел спасти.
Подыскать обвинение пока не удавалось, и Анна приказал отвести Иисуса к Каиафе. При свете факелов и фонарей вооруженная толпа вместе со связанным Узником направилась к дворцу первосвященника. Когда в зале суда собрался совет, Каиафа занял место председательствующего. Враги Иисуса были сильно обеспокоены. Они хотели поскорее вынести приговор, но не знали, как это сделать. Были подкуплены лжесвидетели, но их показания были туманными и противоречивыми.
В начале Своего служения Христос сказал: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Иоанна 2: 19). Так Он образным языком пророчески предсказал Свою смерть и воскресение. «Он говорил о храме Тела Своего» (Иоанна 2:21). Иудеи же поняли эти слова буквально и отнесли их к Иерусалимскому храму. Один из лжесвидетелей заявил: «Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его». Слова Христа были переданы неверно. Но даже в этих извращенных свидетельствах не содержалось ничего, что римляне могли бы счесть преступлением, достойным смерти.
Казалось, весь заговор расстроился. Каиафа был в отчаянии. Оставалось последнее средство: заставить Христа осудить Самого Себя. «Что же ничего не отвечаешь? — воскликнул первосвященник, глядя на Христа. – Что они против Тебя свидетельствуют?» Но Иисус оставался спокоен. Наконец председательствующий поднял правую руку к небу и торжественно обратился к Иисусу: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» Христос не мог не отозваться на эти слова. Все присутствующие, устремив на него свои взоры, приготовились слушать, и Он ответил: «Ты сказал». Казалось, что небесный свет озарил Его бледное лицо, когда Он добавил: «Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных».
После этих слов Каиафа, в притворном негодовании разодрав свои одежды, потребовал, чтобы Узника тотчас же, без промедления, осудили за богохульство. «На что еще нам свидетелей, — сказал он, — вот, теперь вы слышали богохульство Его! Как вам кажется?» И все осудили Иисуса. Синедрион приговорил Его к смерти, и Он был предан на поругание самым низким и гнусным людям.
По иудейскому закону узника нельзя было судить ночью, осуждение могло состояться только днем и при полном составе совета. И хотя, вопреки всем законам, с Иисусом уже обращались как с преступником, синедрион вынужден был собраться еще раз, утром, и Иисус снова был приведен в зал заседаний. Теперь, осужденный иудейскими правителями в третий раз, Иисус должен был умереть. Теперь Его обвинители считали, что у них есть все необходимое, чтобы римляне утвердили этот приговор и предали Его в их руки. Тогда они в третий раз стали насмехаться и издеваться над Иисусом. Из их сердец исчезло всякое чувство сострадания и человеколюбия.
Священники и правители забыли о приличиях, подобающих их положению, и осыпали Сына Божьего мерзкими оскорблениями. Самые распущенные и пользующиеся дурной славой люди оскорбляли Спасителя. Мучители накинули на Его голову старую одежду и били Его, говоря: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» Затем, сорвав тряпье, какой-то негодяй плюнул Ему в лицо.
Ангелы Божьи фиксировали каждый оскорбительный взгляд и каждое оскорбительное слово или действие против их возлюбленного Повелителя. И настанет день, когда те люди, которые издевались над Спасителем и плевали в спокойное и бледное лицо Христа, увидят Его в сиянии славы, блистающей ярче Солнца.
Подготовила И. Беднякова
