Спаситель родился в лютую стужу.
В пустыне пылали пастушьи костры.
Буран бушевал и выматывал душу
Из бедных царей, доставлявших дары.
Верблюды вздымали лохматые ноги.
Выл ветер. Звезда, пламенея в ночи,
Смотрела, как трёх караванов дороги
Сходились в пещеру Христа, как лучи.
Когда из-под пера Иосифа Бродского вышли эти строки, ему было двадцать три года. В том 1963-м он впервые открыл Библию. И написал своё первое стихотворение, посвящённое Рождеству Иисуса Христа. Потом их будет еще двадцать. Будут среди них и радостные, светлые, будут и наполненные горечью, печалью, одиночеством. Будет в его стихах и наполненность Духом Святым, будет и чувство богооставленности. Но уже в первом своем сочинении на эту тему Бродский провозглашает самое важное в христианстве — Христос есть Спаситель.
После первого прочтения Библии родились сразу два маленьких рождественских стихотворения, лаконичных, как бы документальных. Написанные с перерывом в несколько дней, они будто рождены на одном дыхании.
Волхвы пришли. Младенец крепко спал.
Звезда светила ярко с небосвода.
Холодный ветер снег в сугроб сгребал.
Шуршал песок. Костёр трещал у входа.
Дым шел свечой. Огонь вился крючком.
И тени становились то короче,
То вдруг длинней. Никто не знал кругом,
Что жизни счет начнется с этой ночи.
Волхвы пришли. Младенец крепко спал.
Крутые своды ясли окружали.
Кружился снег. Клубился белый пар.
Лежал младенец, и дары лежали.
В первом — рождение Спасителя, во втором — Бродский пытается воссоздать атмосферу Рождественской ночи: песок, снег, огонь костра, тени, пляшущие на стенах, и звезда, сияющая с небосвода. Эта звезда присутствует во всех рождественских стихах поэта. Для него это не только Знамение, возвестившее рождение Сына Божьего, но и взгляд Бога Отца, с любовью следящего за Сыном. В этой неразрывной связи Отца и Сына — вера Бродского в то, что Иисус не просто великий человек, а истинно — Сын Божий.
Этими стихами Иосиф Бродский начинает цикл, красной нитью прошедший через всё его творчество. Он говорит: “Каждый год, на Рождество, я стараюсь написать по стихотворению. Это единственный День рождения, к которому я отношусь более-менее всерьёз. Я стараюсь… таким образом поздравить Человека, который принял смерть за нас”.
В 1972 году советское правительство вынуждает Иосифа Бродского покинуть СССР. С этого момента начинается новый период в творчестве поэта. С 1972 по 1987 годы в его лирике почти не присутствует рождественская тема. Всё его творчество того времени несёт на себе печать тоски, одиночества, отражает глубокий духовный кризис поэта. Не последнюю роль в этом сыграло то, что Бродский был изгнан из России, страны, которую он безгранично любил. Он не мог видеться с родителями, друзьями, его не печатали на родине. Хотя в Америке — чужой стране — его приняли, признали и оценили. Но время шло, и в конце восьмидесятых годов Бродского начали печатать в Советском Союзе. С тех пор рождественская тема возвращается в его поэзию.
В период с 1987 по 1996 годы Иосиф Бродский регулярно в канун Рождества пишет по стихотворению. Эта сюита, создававшаяся девять лет, наполнена любовью и светом. В первом из девяти — стихотворении “Рождественская звезда” — снова звучит тот мотив, которым завершился петербургский период: “…звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца”.
В каждое следующее стихотворение поэт вносит новые мотивы: победы христианства на земле (“Бегство в Египет”, 1988), страдания и Голгофского креста (“Колыбельная”, 1992), любви и покоя (“Не важно, что было вокруг…”, 1990), вечной жизни (“В воздухе — сильный мороз и хвоя”, 1994).
Последнее рождественское стихотворение “Бегство в Египет”(2), написанное Иосифом Бродским в декабре 1995 года, всего за месяц до смерти, как бы подытоживает всё созданное им на эту тему. Единство Бога-Отца и Бога-Сына, Спасение верой в Иисуса Христа — всё это для поэта было живо и реально.
Бегство в Египет (2)
В пещере (какой ни на есть, а кров!
Надёжней суммы прямых углов!),
В пещере им было тепло втроём;
Пахло соломою и тряпьём.
Соломенною была постель.
Снаружи молола песок метель.
И, припоминая его помол,
Спросонья ворочались мул и вол.
Мария молилась; костёр гудел.
Иосиф, насупясь, в огонь глядел.
Младенец, будучи слишком мал,
Чтоб делать что-то ещё, дремал.
Ещё один день позади — с его
Тревогами, страхами; с “о-го-го”
Ирода, выславшего войска;
И ближе ещё на один — века.
Спокойно им было в ту ночь втроём.
Дым устремлялся в дверной проём,
Чтоб не тревожить их. Только мул
Во сне (или вол) тяжело вздохнул.
Звезда глядела через порог.
Единственным среди них, Кто мог
Знать, что взгляд её означал,
Был Младенец; но Он молчал.
Не только художественное отображение Рождественской темы в творчестве Иосифа Бродского, но и те любовь и вера, с которыми он всю свою жизнь писал о Спасителе, — уникальны для русской поэзии ХХ столетия и для русской литературы в целом.
Лидия Ивченко, газета «Для тебя»
