* * *
Качнулись навстречу полосы
Наезженной колеи…
Прочь руки, не рвите волосы,
Куда меня повели?
Меняются в пляске зверской
Земля и небес глуби…
Чей это знакомый перстень
Впечатался в мои губы?
Ослепла, почти оглохла,
Иду в лапы смерти.
Чтоб руки у вас отсохли,
Вы сами не лучше, черти!..
* * *
Храм безучастно высится вдали
С калеками и нищими при входе,
Пылает зной… Она лежит в пыли
И медленно с трудом в себя приходит.
По площади, что стала вдруг пуста,
Дымится в пыль растоптанная глина,
И тихий голос мудрого Христа
Звучит, как песня, в сердце Магдалины.
Иссяк толпы людской поток,
Не споря и не возражая.
— Никто не осудил?
— Никто.
— И я тебя не осуждаю.
* * *
Я знаю, завтра, чуть забрезжит свет,
Врачуя язвы, исцеляя раны,
Вычерпывая горечь наших бед,
Ты станешь проповедовать у храма.
И в час полуденный, когда народ пойдёт
Под сенью крыш возлечь и пообедать,
Когда тебя никто не позовёт
С ним трапезы изысканной отведать,
Для нищих разостлав кусок рядна
С нехитро приготовленной едою,
Я протяну тебе кувшин вина
И хлеб, с любовью испечённый мною.
Из поэмы «Магдалина»
Натальи Щегловой
