Перед вами удивительная история, показывающая, насколько богатыми и прекрасными могут быть так называемые бедные люди. И какими духовно нищими и скупыми бывают живущие в изобилии.
Никогда не забуду Пасху 1946 года. Мне тогда было 14 лет, младшей сестрёнке Оси — 12, а старшей, Дарлин, — 16. Мы жили с мамой и научились неплохо довольствоваться малым.
К тому моменту мы пять лет жили без отца, который умер, когда у мамы нас было уже семеро. Средств к существованию не было. За эти пять лет старшие сёстры вышли замуж, а братья уехали из дома. С мамой остались только я и две мои сестры.
За месяц до Пасхи служитель объявил, что наша церковь решила собрать особое пасхальное пожертвование для одной очень бедной семьи. Пресвитер попросил прихожан откладывать деньги на пожертвование и проявить в этом щедрость.
Вернувшись домой, мы обсудили, каким образом можем помочь этой семье. Решили, что если этот месяц мы проживём на одной картошке, то сможем накопить 20 долларов. Можно было ещё сэкономить на оплате за электроэнергию, но для этого нужно было меньше включать свет и отказаться от радио.
Чтобы увеличить размер нашего пожертвования, Дарлин начала подрабатывать, убирая дома соседей. Я и Оси зарабатывали, присматривая за детьми знакомых.
Ещё мы купили в магазине шерстяную верёвку за 15 центов, и каждая из нас связала из неё по кухонной прихватке. Мы продали их на базаре по доллару.
Это был самый замечательный месяц в нашей жизни. Каждый день мы пересчитывали мелочь, желая узнать, сколько мы накопили. По вечерам мы часто сидели в потёмках, дружно представляя, как обрадуется эта бедная семья деньгам, собранным для них церковью.
У нас в церкви было около 80 человек, и мы решили, что, сколько бы мы ни собрали, общая сумма точно будет раз в двадцать больше. Каждую неделю служитель напоминал прихожанам о пасхальном пожертвовании.
За день до Пасхи мы с Оси пошли в магазин и обменяли всю нашу мелочь на три новенькие двадцатидолларовые купюры и одну десятидолларовую. Мы неслись домой во весь дух, чтобы скорее показать их маме и Дарлин. У нас никогда раньше не было столько денег.
Нас мало волновало, что на Пасху у нас не будет новой одежды! Зато у нас было целых 70 долларов для по-настоящему несчастной семьи! От возбуждения мы с трудом уснули.
Утром дождь лил как из ведра. Зонтика у нас не было. Церковь находилась на расстоянии пары километров, и мы совершенно вымокли, пока добрались. Дырявые туфли Дарлин с картонными стельками внутри от влаги разбухли и покрылись пятнами. В то же время наши сердца согревало осознание того, что мы сможем помочь кому-то, кто в этом очень нуждался.
Одетые с иголочки, сидящие в соседнем ряду девочки-подростки обсуждали нашу старую поношенную одежду.
В тот день мы с особым трепетом поучаствовали в сборе пожертвований: мама положила десятидолларовую купюру, а каждая из нас, девочек, по двадцать долларов. Когда мы возвращались из церкви домой, то всю дорогу пели.
За обедом мама преподнесла нам сюрприз. Оказалась, что к картошке она купила дюжину яиц. Пасхальная жареная картошка с яичницей стали для нас настоящим праздником.
Неожиданно в дверь постучал служитель нашей церкви. Мама открыла дверь. Через минуту она вернулась за стол, держа в руках конверт.
Не говоря ни слова, мама открыла конверт и высыпала его содержимое на стол. К нашему удивлению, перед нами лежали три новенькие двадцатидолларовые купюры, одна десятидолларовая и семнадцать купюр по доллару.
Мы сидели молча, уставившись в пол. Ещё минуту назад мы чувствовали себя миллионерами, а теперь вдруг оказались нищими.
На самом деле, мы были по-настоящему счастливой семьёй и даже испытывали жалость к тем, у кого не было таких, как у нас, мамы с папой, и дома, полного братьев, сестёр. Присматривая за детьми в других семьях, я знала, что у них есть много вещей, которых не было у нас, но мне и в голову не приходило, что мы бедные. В тот пасхальный день я это узнала: служитель принёс нам деньги, предназначенные для «бедной семьи», и, стало быть, мы такими являемся.
Осознание своей бедноты мне не нравилось. Я на секунду взглянула на своё платье и поношенные туфли. Вдруг мною овладел такой стыд, что мне сразу же расхотелось ходить в церковь.
Я училась в девятом классе и была лучшей из ста учеников нашей школы. Внезапно меня начало волновать, что обо мне думали мои сверстники… Появилось желание бросить школу. «Восемь обязательных классов у меня уже есть…» — подумала я.
Тишину моих размышлений прервал шелест купюр, которые мама собрала обратно в конверт.
Всю следующую неделю мы ходили в школу, особо ни с кем не разговаривая. Наконец, мама спросила, что мы хотели бы сделать с деньгами. А что делают с деньгами бедняки? Откуда мы знаем. Мы же раньше не подозревали о своей бедности.
Идти в церковь совсем не хотелось, но мама настояла на своём. Хотя день был солнечным, всю дорогу мы молчали. Мама начала было петь, но песню никто не подхватил.
На богослужении проповедовал миссионер из Африки. В своей проповеди он рассказал, как африканцы лепят и обжигают на солнце кирпичи для строительства церкви. Проповедь завершилась призывом помочь африканским братьям и сёстрам перекрыть крышу здания. На это необходимо было 100 долларов.
Услышав озвученную сумму, мы улыбнулись — первый раз за эту неделю. Мама открыла сумочку и достала конверт. Она передала его Дарлин, Дарлин передала его мне, а я — Оси, которая и положила его в корзину для пожертвований.
Пересчитав деньги, служитель объявил, что церковь собрала ровно 100 долларов. Эта новость очень удивила миссионера, который вовсе не ожидал такого большого пожертвования от нашей маленькой церкви. Растрогавшись, он сказал: «Я даже и не знал, что среди вас есть столь богатые люди!»
И вдруг нас осенило: из этих ста долларов 87 были пожертвованы нами. Так, по словам миссионера, мы оказались самой богатой семьёй нашей церкви. С этого дня мы никогда более не считали себя бедняками, ведь самое большое наше богатство — это Иисус, Которого мы любим!
По рассказу Эдди Оган
Газета «Сокрытое Сокровище» апрель 2020 г.
